Фанатизм - страшная штука. Он может разрушить любое начинание изнутри. Особенно подвержены фанатизму люди малообразованные, недумающие. В частности, подростки. Их юношеский максимализм произрастает из скупого жизненного опыта, они легко и просто делят мир на «белое и черное», «плохих и хороших», «добро и зло». Все просто и ясно, остается только повесить ярлыки на предметы и людей окружающего мира, и по возможности делать так, чтобы предметов и людей с «плохими» ярлыками стало меньше. А алгоритм развешивания ярлыков зависит только от идеи, под влияние которой попал человек. Фанатик чаще всего не понимает (да и не хочет понимать), не может прочувствовать саму идею. Ему достаточно свода правил, согласно которому можно выбирать объекты для уничтожения. То, что фанатик принимает за инструмент для перекройки мира «под себя», на самом деле носит зачастую рекомендательный характер. В сложных случаях человек думающий, чувствующий идею, примет обдуманное решение с учетом обстоятельств и возьмет ответственность за последствия на себя. Фанатик не утруждает себя раздумьями, да и ответственность предпочитает с себя спихнуть. Лучше всего - на саму идею: «по инструкции же сказано»...

Идея может быть разной - начиная переживанием за какой-либо футбольный клуб и заканчивая политическим строем. Фанатики любую из этих идей превратят в каменный уродливый монолит, который раздавит любого. И сам в конце концов разрушится. Как бы все хорошо ни начиналось.

Собственно, размышления навеяны этим рассказом.

 

Мы тосковали. Тосковали по неизведанным землям и местам, где не ступала нога человека. В груди щемило от мыслей о далеких краях, которые находились за долгие месяцы пути от нас. Но пришла авиация и шумный колесно-гусеничный транспорт, и мир съежился. Все рядом. В шаговой доступности.

Мы ностальгировали. По нереализованным возможностям, по недосказанным словам. Воображение будоражили фантастические версии «а что, если бы я тогда сказал...» С теплой, слегка посасывающей под ложечкой тоской перебирали старые выцвевшие фотографии. Но пришел Интернет и социальные сети, и прошлое перестало быть недосягаемым.

Все мироздание съежилось до состояния открытого браузера и значка «аськи» рядом с часами. В этой скомканой точке весь мир и все время. И опьяненный этим могуществом человек, не понимающий толком, начерта это ему надо.

 

На мой взгляд, идеальное поведение сайта по отношению к спамерам - отнюдь не верещание «А-а-а-а-а! Лови его! Бань его! Умри, гад! Вот тебе!!!». Гораздо мудрее будет... Не подавать вида. Даже если профиль пользователя на все сто процентов спамерский и его по идее надобно уничтожить, как раз этого делать не надо. Потому что тут же заведется еще один аккаунт, и снова будет сыпаться спам. Нужно выждать некоторое время (от десяти минут до пары часов), а затем без шума и пыли спамерское сообщение удалить. В таком случае спамер поначалу думает, что его цель (оставить сообщение с рекламой) достигнута. А заодно создается иллюзия ручной модерации, которая имеет меньшую эффективность, чем автоматическая.

То же самое и в случае анонимных спам-сообщений: пусть спамеру выдается сообщение об успешной отправке его сообщения на сайт, а после... Без шуму и пыли. Заходите еще.

Ведь гораздо проще контролировать уже известных спамеров, чем снова и снова находить новых. Это тот виртуальный дракон, отрубание головы которого дает выращенные две новых.

 

Человек - как кушание. Бывает, блюдо слишком передержано в духовке и хрустит на зубах пеплом былой радости. Бывает безвкусное, картонное блюдо из прошлогодних газет, на которое и смотреть-то противно. Или бесцветный бульон: вкус есть, но откуда - неясно, и приедается быстро. Перенасыщенные острыми обидами. Недосоленные улыбками. Переперченные цинизмом. Бывают вкусные, разнообразные, удивляющие оттенками вкуса каждый день, но много не съешь - быстро наедаешься. Зато можно долго гадать, что намешано в кушании, что его таким сделало.

Каждый - сам себе повар. Даже пепел умелые руки превратят в приправу, слезы - в изысканную горчинку. Щепотку разочарования, щемящей тоски на кончике ножа - чтобы не быть приторно-сладким. Корицей намолоть юмора - чтобы не быть занудным. Выдержать в одиночестве до полуготовности. Вынести на свежий весений воздух, чтобы вобрать ветер. Разбавить грибным дождем, обсушить ломким ветром.

И на каждое блюдо найдется свой гурман. Обязательно найдется. Даже на самое экзотическое.

 

РЖД продолжают свою мессионерскую деятельность там, куда дотягиваются своими рельсами и шпалами. Количество станций с электронными проверяльщиками билетов множится не по дням, а по часам. Сегодня я столкнулся с этими благими начинаниями в виде наглухо закрытой неработающей станции с турникетами. Выходить пока робко предлагалось через калиточку в заборе. И вот все пассажиры...

Я не буду пенять на то, что раньше и без турникетов проехать без билета не считалось доблестью. Черт с ним, в конце концов - другие времена, другие нравы, вынужденные меры и тому подобное. Лучше обращу внимание на довольно пакостную тенденцию.

Что проще - запретить ребенку что-то или объяснить, почему это нельзя? Дать ему необходимый моральный багаж для принятия решений по совести или свод правил, в котором он вечно будет искать лазейки? Конечно, проще запретить. Конечно, проще написать инструкцию: «туда не ходи, этого не делай, если случится то-то, бежать туда-то»... Вместо того, чтобы объяснить, рассказать, воспитать - ткнуть пальцем в свод правил: «не положено». Сейчас образовательные заведения дают детям снятый на ксероксе безликий листок - инструкцию по применению жизни. Курс на экономию времени, нервов, денег.

Проще отгородить человека-зверя забором, чем воспитать в нем Человека.

Проще поставить турникеты снаружи, чем внутри.

 

Осень - это не только время года. Это и состояние души, и возраст... И все чаще я замечаю помимо замечательной осени в природе еще и осень в душах многих людей моего возраста.

Постепенно стал модным стиль ретро, люди умиляются, вспоминая себя в детстве, города юности и поступки школьных лет. Ретро перерастает в ностальгию. Ностальгию по открытым, светлым лицам, которые люди или чаще видели в детстве, или лучше воспринимали, чем хмурые и злые. Тоска по таким родным, еще без признаков морщин счастливым лицам родителей, еще непрокуренному сильному голосу Пугачевой, автоматам с водой «с сиропом» и «без сиропа».

Вернуться в тогда нельзя, и это только усиливает отчаяние. А молодым жителям мегаполиса хочется большой и светлой любви. Высоких, нежных, романтических отношений, как были у их родителей, пока те не думали о том, как и в какой странной стране будут жить их дети. От осознания этой невозможности становится только щемяще одиноко. Одиноко посреди целого моря людей.

Им хочется окружить себя толпой людей, из которых хоть кто-то их поймет и поддержит. Однако собрать толпу, сплотив ее каким-то общим интересом, несложно. Самое ужасное, когда приходит понимание того, что этой толпе каждому на остальных плевать с высокой горки. Это понимание их пробирает по-настоящему, до рези в мозгах, до жгучих глухих слез в подушку.

И тогда осенний человек приходит к интересному, но далеко не оригинальному выводу: если в этом мире нельзя найти то, что хочешь, надо соорудить это самому. И просыпается отчаянное желание создать семью. Крепкую, счастливую. Как в детстве. Ведь бывало же такое? В тогда... И вот посреди золотой природной осени распускается светлая ностальгическая осень души и в унисон звучит осень народа, живущего в осенней стране. А особенно сильно и тоскливо в каждом осеннем человеке суетного города раздается нота отчаянного одиночества траченого беспокойной жизнью сердца. Сердцу хочется уверенности и любви. Тех уверенности и любви, которые были тогда. В детстве.

 

Фотоаппараты дешевеют. «Цифровики» на прилавках лежат горами. Молодежь сремится купить сей дивный агрегат, чтобы зафиксировать как можно больше моментов своей жизни. Чтобы было чего вспомнить на старости лет. Чтобы оставить доказательства - «да, я жил». В первую очередь - чтобы доказать это себе. Потому что с каждой минутой уверенность в реальности, стабильности мироздания просачивается сквозь пальцы, утекает с песчинками песочных часов. А ведь фотография - это одна-единственная застывшая чешуйка. А время скользит, скользит... Немногие фотографы могут поймать такой кадр, в котором видна перспектива по времени, движение, жизнь, из которой этот кадр выхвачен. Именно такие фотографы гениальны. Наша естественность - в движении. И вовсе необязательно это движение сопровождать ежесекундным спуском затвора.

 

Как всегда, осень - пора увядания и потерь. Главное - не забывать, что после осени и зимы снова будет тепло. Всем.

Улыбка Чеширского Кота

Как забыть человека? Никак. Это железно. Можно только подменить воспоминания о нем. Потихоньку, крупинка за крупинкой, размазывая конкретные даты на фотоснимках памяти и оскудняя их описания. Как исчезающий Чеширский Кот, от которого должна неизменно остаться улыбка. Слез не должно оставаться никогда. Надпись «Мы здесь ели мороженое, смеялись и нам было хорошо» подтачивается эррозией времени и превращается в «... здесь ... нам было хорошо», а потом и вовсе остается одно «хорошо», пока и от него не останется только чуть шершавая стена, на которой когда-то были высечены слова. Улыбка Чеширского Кота внушает надежду и чуть приятно горчит ностальгией. А слезы кислотой жгут сердце. Нет, их точно не должно быть. Они отравят каждый сантиметр того, что могло бы быть Улыбкой Чеширского и только глубже выдавят буквы на камне. Страшно жить в мире, населенном призраками прошлого, где с каждого бордюрного камня, из каждого фонтана смотрят на тебя отравленные слезами памятные надписи. Каждое нежное слово, сказанное тогда, объявляется вне закона, потому что режет уши до крови, до крика, до кости. Улыбаясь словам, успокаивая их - вынимаешь из них битое стекло, смягчаешь, кладешь на книжную полку на почетное место, как ценный антиквариат. Слова не виноваты, что были сказаны не тому и не так. Их стоит попробовать сказать снова. Когда-нибудь.
Гуляя между Улыбок Чеширского Кота.

 

Особенность человеческого разума: ему постоянно нужен обновляемый контент. Свежая информация, которой он еще не владеет, такой контент, который будет свежим, будет давать пищу уму, почву размышлениям, будоражить серое вещество, удивлять. Контент неуправляемый. Отсюда - радио, телевидение, газеты, блоги.

Ты слышишь песню по радио, тебе она нравится, хочется послушать ее целиком, без перебивания диджеями с их не всегда смешными шутками, без «купюр» и сокращений, в отличном качестве, в кресле, закрыв глаза. Ты покупаешь диск. Теперь ты владеешь контентом и можешь им управлять. Ты послушаешь его двадцать раз кряду, а после потеряешь интерес.

Ты смотришь телевизор, ты видишь клип, кино, передачу. Контент владеет тобой: ты должен быть у телевизора именно в то время, когда там нужная тебе информация. Купил DVD - убил интерес: ты владеешь контентом, он тебе не так интересен, как раньше.

Ты читаешь газеты, каждый день какие-то новости, репортажи, события. Работаешь в газете - другой уровень доступа. Получаешь контент раньше других, к моменту поступления в печать он тебе уже не интересен. Ты его получил, для тебя он уже не свеж.

Абсолютная власть, тотальный контроль над всем - бесконечно скучен. Потому что не происходит ничего неучтенного, неожиданного, будоражещего. Чтобы вновь испытать интерес, надо дать чему-то свободу... Вам это не напоминает легенду о сотворении мира? С людьми в качестве фактора неожиданности со свойствами обновляемого контента?..

 

Последнее время замечаю сильную озабоченность мировой общественности тем, что компьютерные игры как-то сильно влияют на воспитание подрастающего поколения. Общественность озабочивается все сильнее, причем выпускает все более реалистичные игры, от чего впадает в еще большую озабоченность - этакий замкнутый круг. И на этом фоне начинаю себя чувствовать немного ущербным: вон как друг другу студенты жалуются, что после бессонной ночи за какой-нибудь игрушкой, видя преподавателя, интуитивно пытаются мышкой на него нажать и выбрать «говорить», а я за собой такого не замечал. Кто-то ужасается, что выходя на улицу после тяжелого турнира в какой-нибудь стрелялке, автоматически пытаются по инерции прикидывать, куда надо кидать гранату, чтобы уложить максимум людей... Но мне такие заботы тоже неведомы. Непонятно мне, как так можно «по инерции» протаскивать в реальную жизнь виртуальные навыки. Может, это потому, что я знаю, я чувствовал и видел, какова эта «виртуальная реальность» с изнанки - код, графика, ошибки, глюки? Или потому, что всю свою жизнь наблюдал эволюцию компьютерных игр и на меня они не могли произвести шокирующего, поражающего воображение эффекта? Не знаю. Но все равно никак не могу понять, как можно отождествлять реальный и виртуальный мир, насилие в играх и насилие реальное, общение за масками смайликов и разговор глаза в глаза...