Когда я открываю шкаф с инструментами, я понимаю, почему Тарковский снял своего «Сталкера». Мне тоже хочется разложить все, что в этом шкафу есть, на какой-нибудь осенней дороге, дождаться дождика и снять на камеру красивый длинный план. Не прерываясь, медленно двигаясь от начала до конца. Километра два. Или три - я до конца никогда не опустошал этот шкаф, полный его потенциал мне неведом. Этот длинный план я назову, например, «Торжество и рассеянность человеческого разума» и получу «Оскар». Или два.

Но это как-нибудь потом. А сейчас я ищу среди деталей, проводов, диодов, гвоздей, гаечных ключей, линз, отверток и прочей требухи старый кассетный плеер - и не могу его найти, хотя он постоянно мне попадался под левую руку. Думаю, наибольшее удоволетворение от моего будущего киношедевра я получу не в момент вручения скромному мне Золотой пальмовой ветви каннского кинофестиваля, а в момент, когда на шестой минуте просмотра ленты в зале, полном кинокритиков, вдруг на экране из правого верхнего угла в левый проплывет старый кассетный плеер, мокрый и поцарапанный. А я увижу его и скажу ехидно, вполголоса: «а вот нефиг было от меня прятаться!»