Две недели. Уже целых две недели погода будто застыла в ожидании чего-то. Уличный термометр седьмой день упорно показывал «плюс пять», причем с точностью до градуса. Лужи не замерзали, снег не шел, и вообще - природа была неестественно, по-машинному стабильна. Не то чтобы это сильно кому-то мешало в огромном городе, скорее даже наоборот, но внушало некоторые опасения. Ведь закон сохранения энергии и вещества еще никто не отменял, и просто так, забесплатно, ничего не происходит, это вам любой школьник скажет. Поэтому большинство горожан слегка насторожилось: мол, что последует за такой затяжной осенью? Не меньше народу задавало себе и другой вопрос - почему такая аномалия происходит? Дикторы по телевидению водили руками над картами, бормотали что-то маловразумительное про антициклоны и массы теплого воздуха, но эти объяснения только рождали новые вопросы. Например, откуда берутся эти самые удивительно выровненные по температуре теплые массы в таком количестве?
Нет, я не скажу, что был единственным, знающим причину происходящего. Ира тоже догадывалась. Но не верила. Как не верил поначалу и я. Да и кто в такое в здравом уме поверит?..
С Ирой я познакомился этим летом. Случайно и как-то по-дурацки. Она из тех людей, которые искренни до невозможности. Иногда даже страшно становится, когда чувствуешь всю необъятность этой искренности: будто вот чуть-чуть, и не станет девушки, останутся только Естественность, Искренность и Открытость чистой энергией, каким-то теплым излучением. Как-то почти сразу мы привязались друг к другу, но о чем-то большем даже речи быть не могло: во-первых, у нас обоих уже было по обожаемой половинке, а во-вторых, по части семьи и сопутствующим ей вопросам у нас были настолько разные взгляды, что развитие этой темы оказывалось сродни священной войне и крестовому походу вместе взятым. Так что для описания взаимоотношений нам вполне хватало термина «родственные души». В первую же встречу Ира заявила:
- А пойдем на крышу!
Предложение настолько меня удивило, что я на некоторое время онемел. И правда, вспомнить, когда и где последний раз я взирал на город с высоты этажа этак пятнадцатого, не представлялось возможным. Вроде в школе... И то - класс пятый, не позже. Конечно, я согласился.
Сидя на крыше, вдыхая теплый ветер и рассматривая неторопливую смену суетливого дня густым вечером, а вечера - ночью с желтыми глазами окон окрестных домов, я заново привыкал к давно забытому ощущению - к удивлению. Я удивлялся, почему сам так долго не вспоминал о крышах. Школу буквально пару лет назад закончил, и поди ж ты - все, такой взрослый и скучный, некогда на крышу забраться, оглядеть суету огромного города с высоты старенькой высотки... Мы молчали - каждый о своем. Молчание бывает разное, это всякий на себе чувствовал не раз - молчание тревожное, молчание натянутое, неловкое молчание... Здесь было очень насыщенное молчание, мы впитывали происходившее вокруг лето всеми органами чувств, всеми нервами, всеми порами. Когда мы насытились, было уже за полночь, а последние пару часов на крыше мы беседовали, дорисовывая фразами-штрихами картину уходящего (а точнее, к тому моменту уже ушедшего) дня, а после разбрелись по домам.
За лето мы виделись еще пару раз, но подобного «дня-ощущения» больше не было. Но нам хватало впитанного. Те летние беседы многое сдвинули внутри меня, привели в действие какие-то механизмы, о которых либо не знал, либо основательно подзабыл... Даже сама по себе Ира заставляла задумываться о таких вещах, которые всю жизнь считал естественными, а тут вкупе с вечером на крыше и вовсе... Ира тоже твердила, что разговоры со мной, мои советы многое прояснили в ее жизни, хотя и не представляю, что в жизни такого открытого существа может оставаться неясным. В общем, это было очень знаменательное лето. Очень хорошее и очень знакомое, доброе, как будто оно было еще одной родственной нам душой.
И, видимо из-за этого «родства» получилось так, что мы заперли в себе по кусочку очень важного для себя лета. Небольшие вроде бы кусочки. Крепко заперли, вцепившись всей ноющей тоской сердца, крепко стреножили ностальгией. Стоит закрыть глаза, расслабиться - и в лицо уже пахнуло теплым ветром крыш, и снова солнце уступает очередь луне, и снова суета города сменяется слабым сонным шевелением. Такой маленький комочек лета. И - оказывается - такой большой. Этот день живет в нас. Но - и вокруг нас.
Странно прохладный августовский день с температурой «плюс пять»...
Я нашел в мобильном номер Иры и нажал «вызов».
- Алло? - тут же отозвался знакомый голос.
- Можешь сегодня на полчасика вырваться? - мой голос слегка похрипывал, битый вылезшей не по сезону какой-то заразой - то ли простудой, то ли гриппом.
Несколько секунд молчания, слабый вопрос кому-то невдалеке, и ответ:
- Давай часиков в шесть, после работы, ага?
Я согласился и положил трубку. Затем упер взгляд в монитор и долго пытался сосредоточиться на курсовой работе (через неделю сдать надо, хоть расшибись!), успокаивая буйную чехарду мыслей.
Вечером мы встретились и долго болтали о всякой чепухе, пока я решался сказать о своей догадке.
- Отпустим лето, - тихо сказал я, не глядя на Иру. Глаза рассеянно скользнули по шоссе, деревьям, затем взгляд споткнулся о сбитую с толку молодую травку, и стало еще тоскливее. Ирка не может не понять, про что я. Ведь правда?.. Чувствуя себя идиотом, я опустил глаза под ноги, но и там нашелся упрек - мокрый асфальт отражал мою виноватую физиономию незамерзшей лужей.
- А?.. - она рассеянным жестом убрала прядку волос за ухо.
- Отпустим... - почти прошептал я. И кожей почувствовал взгляд Иры. Молчание уже становилось похожим на неловкое, когда Ира ткнулась головой мне в плечо.
- Конечно, отпустим - сказала она серьезно, но немного устало, с грустинкой в голосе. И глубоко вздохнула. Ее вздох получился в унисон с моим, и я невольно хмыкнул и улыбнулся.
И тут у меня чуть не заложило уши, а по коже побежали мурашки: откуда-то раздался очень низкий, на грани слышимости, звук. Как будто кто-то медленно вдохнул и так же медленно с облегчением выдохнул. И ободряюще слегка похлопал по плечу. Кто-то огромный.
Всю ночь шел снег. А утро встретило сонный город легким ветерком и морозцем - одиннадцать градусов ниже нуля. Как и следует нормальному декабрьскому утру.
|