Придумал для очередного выпуска подкаста THE BIG PODCAST! оформление обложки:


Сегодня она пошла в эфир. Об обложке в выпуске - буквально минута, начиная с 2:00.

 

Навеяно отчасти рабочим процессом, отчасти еще каким-то неуловимым творческим зудом.

Поражающий фактор

Генерал с опаской взглянул на неподвижного человека за бронированным стеклом.
- Жуткий у него вид, - резюмировал он. Доктор подобострастно хихикнул. Лаборатория была поделена толстенным прочным стеклом на две неравные части. Посреди меньшей неподвижно стоял человек в неестественной позе: полуразведя руки, выкатив глаза и распахнув рот. Человек потел, едва уловимо шевелился, но оставался парализованным, словно муха, погребенная в варении. Вся остальная лаборатория была уставлена аппаратурой, посреди которой торчали два кресла. В них и расположилась странная парочка: свежий, четко отглаженный генерал и заспанного вида биолог в халате второй свежести.
- А умрет он от простого обезвоживания, - довольно прохихикал биолог, - Вода интенсивно испаряется из рта и с кожи, температура тела повышена. Он обречен.
- Впечатляет. Противоядие есть?
- Не совсем противоядие... Есть нюанс: вирус действует только на мирное население. И даже не на все, а в среднем на семьдесят четыре процента. И чем младше контрольная группа, тем ниже иммунитет.
- А причем тут противоядие? - перебил генерал.
- Дело в том, что у вируса весьма специфический поражающий фактор. И своеобразная форма. Строго говоря, - биолог замялся, - вируса вообще как такового нет.
Повисла неловкая пауза.
- Как это - вируса нет? - медленно проговорил военный. - Эффект есть, а вируса нет? Вы за дурака меня держите?
- Нет-нет, - поспешно заверил его биолог, - ни в коем случае! Вирус имеет форму текстового описания. Описаны все прямые и вероятные побочные эффекты, способы распространения...
Генерал наморщил лоб:
- Очень похоже на наше техническое задание. Разве не мы его составляли? Вы окончательно меня запутали.
- Все очень просто! - С жаром выпалил биолог, потирая руки. Халат на нем от этого движения мелко забился в конвульсиях. - Это техническое задание - само по себе мощный вирус. И по сути он поражает только один человеческий орган. - Биолог выдержал короткую паузу и закончил: - он поражает воображение!

 

Когда смотришь стену снега за окном, разные неожиданные мысли приходят в голову...

Просчет

Главный Демиург негодовал. Широкими шагами он мерял кабинет, время от времени с его уст слетали громоподобные возгласы:
- Безобразие! Беззаконие! Бездуховность! Как они могли так деградировать!
Грива седых волос, казалось, жила своей жизнью - пряди от энергичной ходьбы беспорядочно путались, схлестывались и снова разлетались.
- Решено! - Демиург уселся в кресло и уставился куда-то вдаль, всем своим видом выражая решимость. - Нужен очищающий потоп!
Короткий звонок по телефону, жестокий приказ, и тысячи исполнителей принялись за дело.

Спустя сутки Демиург потребовал отчета. В отчетах о зондировании значилось сухое «уровни обеспокоенности и недовольства растут». Демиург удовлетворенно кивнул.

Спустя неделю стабильные графики роста недовольства и обеспокоенности, конечно, радовали глаз, но это несколько отличалось от планируемых результатов. «На ковер» были вызван начальник исполнительных служб.

- Сколько вложено сырья? - Строго вопрошал Главный Демиург.
- А что... Почти все резервы воды ушли вниз, скоро будем перебрасывать сырье из других мест, чтобы не допустить снижения производительности! - Бодро отчитывался начальник.
- Реакция-то, реакция где? Где раскаяние, где мольбы?
- А что... Ну, матерятся. Ну, чинят поврежденые коммуникации. А так - ничего вроде, приспособились.
- К чему приспособились?! - Взорвался Демиург - К потопу?! Жабры отрастили, что ли?!
- А что... Зачем жабры... Какой потоп... - Смутился начальник, - У них зима ведь, вода снегом оседает...

Демиург в отчаянии закатил глаза.

 

А действительно, что бы мы делали без этого вектора! Прямо вот ума не приложу.

Потеря вектора

Тревога. Это первое, что я почувствовал, выйдя на улицу. Было утро, и я еще не вполне проснулся, но ощущение было четким и зловещим. Что-то случилось, но я никак не мог понять - что именно. Десять минут до метро, казалось, будут невыносимы. Ощущение ширилось и пульсировало, а когда я миновал турникеты и ступил на эскалатор, тревога исчезла, но вместо нее я почувствовал опустошение. Вдруг стало кристально ясно, что у моего существования вырвали какой-то стержень, нечто ужасно важное и незаменимое. Стало так пусто, что хотелось плакать. Рыдать, свернувшись калачиком, под одеялом дома. Спрятаться от этой высасывающей, выворачивающей пустоты. Эскалатор кончился, и ноги понесли меня к поезду. Стало чуть лучше.

Я втиснулся в вагон и прикрыл глаза, чтобы унять зверствующий внутри меня вакуум. Но в висках стучало «мир никогда не будет прежним, мир никогда не будет прежним!» и я снова поднял веки. Газеты, которые читали пассажиры, вагон, сами люди - все было другим. Бессмысленным. Пустым. Нелепым. И тут меня, словно цунами, захлестнуло понимание. Меня буквально размазало этой догадкой: нигде не было рекламы. Пока я шел к метро, я не видел ни одного плаката с косметикой, напитком, фильмом и бытовой техникой. Над эскалатором не висели привычные восхваления банкам, ресторанам и распродажам. В вагоне глаз не мог ни на чем зафиксироваться, скользя по девственно чистым стенам поезда и газетам без броских вставок с крупными надписями «-50%», «-70%» и «Гарантированный результат!». Никто мне не советовал, как лучше вложить деньги, где вкуснее поесть и качественно полечиться. Нигде не было подсказок - что лучше почитать, что интереснее посмотреть, как модно одеться.

Сердце бешено заколотилось, на лбу выступил холодный пот, все вокруг поплыло... И я проснулся. Противно пищащий будильник полетел в стену, жалко крякнул, разлетаясь кусочками китайского пластика, и затих. Я попробовал вытереть лоб ладонью, но она была такой же мокрой и липкой, как и мое лицо. В ушах ухал частый ритм взбесившегося сердца. Поднявшись с кровати, я буквально подлетел к окну и с жадностью стал вглядываться в серое утро. Слава богу! По обочинам шоссе привычно возвышались билборды, на автобусной остановке плакат предлагал выпить пивка. Уханье в ушах замедлялось, дышать стало легче. Я невольно улыбнулся и пошел собираться на работу. Жизнь снова обретала смысл.

 

Можно сказать, на злобу дня, но экстраполируя в будущее. Образы, пойманные в агрессивной среде...

Агрессивная среда

Осталось еще два укола. Девять извлеченных врачом из чемоданчика шприцов опустели, и доктор готовил очередную инъекцию. Что поделать, без этих предосторожностей никак. Уж больно здесь атмосфера агрессивная для человека. Холодящая плечо ватка со спиртом, затем короткий болезненный тычок очередного укола. Кажется, в это плечо уже кололи. Впрочем, неважно. Одиннадцать прививок против чуждой, отторгающей тебя среды сложно сделать, не повторившись. Смешно - двадцать второй век на дворе, а уколы делают по старинке, шприцами.
- Последний, - доктор очередной раз всадил в меня иглу. Я старался не смотреть, как столбик жидкости уходит по игле в мою кровь.
- Теперь вам надо пережить двое суток, - улыбнулся он и заученно затараторил, - пока все прививки закончат свое действие. Поскольку вы заказали ускоренный курс, вам можно работать только днем. Если захотите пройти весь курс и доделать тридцать с недольшим инъекций от здешней ночной микрофауны, наберите мой номер.
Я поблагодарил врача и проводил его до шлюзовой камеры. Вернувшись к своей кровати, я растянулся на ней, закрыл глаза и прислушался к своему телу - как там, началось действие или нет? Вроде ничего... Ладно. Припасов полно, книг и фильмов уж на два дня точно хватит. Открыв глаза, я потянулся за книгой.

Через два часа меня начало немилосердно трясти: какая-то из прививок начала действовать на мышцы, меня предупреждали. Минут через пятнадцать все прошло и я стал ждать следующего побочного эффекта. Разминая сведенную судорогой ногу, еще раз похвалил себя за выбор: это здесь, в Норильске, полная программа адаптации - всего сорок с лишним прививок. В Москве я бы сидел дома две недели, переваривая почти сотню уколов!

За окном в воздухе, полном всяческой заразы, красиво кружил снег...

 

Из разряда «а почему бы и нет?»

Пасхалка

- Скажи мне, пожалуйста, это что за вирус такой? - вежливо-устрашающий тон вошедшего не предвещал ничего хорошего.
Сидящему понадобилось несколько секунд, чтобы разобрать в протянутых ему бумагах суть.
- А... Так не вирус это никакой. Так, «пасхальное яйцо»...
- Тогда почему оно имеет цепной характер, как вирус?
- Ну мне так смешнее показалось - чтоб с какой-то вероятностью передавалось на объекты рядом. Вообще не понимаю, чего ты взъелся. Ну есть шанс (кстати, невероятно мизерный), что будут они на задние лапы становиться и имя мое произносить. Ну и что?
- А ты вот сюда глянь, - перелистывание страниц, палец упирается в подчеркнутую красным строку. - Видишь? Через некоторое время «пасхалка» деградирует до пары спазмов. От твоего имени останется только первый и последний слог, что-то вроде «Иэох». И случаться будет чаще. Существенно!
Внимательный взгляд пары глаз пробежал вычисления, прилип к подчеркнутому результату, снова прошелся по формулам, теперь медленнее.
- Точно. Энтропию не компенсировал, совсем из головы вылетело... Жаль, интересная задумка была. Ну да и ладно, как-нибудь потом исправим.


Так при сотворении Мира была заложена зевота.

 

Что-то вот подумалось мне такое. Недоброе.

Заслуженная работа

Эта работа просто чудовищна. Миллионы, миллиарды открыток, записочек, конвертов, бумажек самого разного калибра - все надо просмотреть, рассортировать по степени важности, географии и типу содержания, получить инвентарный номер и заполнить на каждый такой предмет печатными буквами подходящую стандартную заявку на сорок пунктов, используя не более восьмидесяти четырех символов. И эта работа вечна. Едва громадный цех, где трудятся тысячи таких, как я, покидает последний клочок бумажки, оформленный по всем правилам, как подъезжают новые грузовики, и все начинается сызнова. Перекуров нет. Обедов нет. Отпусков и выходных тоже. Зато нервных срывов, безумных воплей и слез - хоть отбавляй.

Не знаю, надолго ли я здесь. Голова глухо потрескивает, будто высушиваемая залитым в нее расплавленным свинцом жуткого почерка и орфографических ошибок. Спина вспахана плетью надзирателя - как ни старайся, а ошибки у нас тут все равно частое явление. Когда, когда я заслужу перевод в какое-нибудь более тихое и спокойное место? Плечи затряслись в беззвучных рыданиях, я сбился с темпа и тут же схлопотал плетью поперек спины. Еще три с половиной часа до конца смены, а потом можно будет отдохнуть целый час. Провалиться в беспамятство, в кому, в само Ничто. Порой я думаю, что этот час отдыха - не более, чем способ усилить страдания во все остальное время.

Где-то на улице послышался приглушенный рык мощных моторов, стены мелко затряслись от приближения огромных механизмов, и в приемную корзину размером с небольшое футбольное поле полились ненавистные бумажные реки. Не знаю, почему земные молитвы здесь имеют такую форму. Скорее всего, так придумано специально. Миллиарды и миллиарды молитв в бумажном эквиваленте. Я раскаиваюсь, слышите?! Раскаиваюсь!!!

Заканчивался еще один обычный день в аду для спамеров...

 

Вот написал, и тут же ощущение возникло, что где-то я подобное сам читал...

Сигнал

Это было невероятно. После стольких десятилетий безуспешных воплей в космос - «Мы тут! Ответьте, собратья по разуму!» - приходит, наконец, ответный сигнал. Четкий, явственно искусственного, инопланетного происхождения, это факт. Но не вполне понятный, и это немного омрачало ликование всего прогрессивного человечества.

Сигнал расшифровывали всем миром. Весь Интернет, все научные институты и простые пользователи сплотились в едином порыве. Целый год весь мир лихорадило. На одних только футболках и значках «Я перевожу СИГНАЛ» было сделано не одно состояние. Каждый день всем чудилось, что вот сегодня точно инопланетный сигнал расшифруют. Ну, в крайнем случае, завтра. А послезавтра это событие уже будем отмечать.

Время шло. Расшифровывающие стали героями анекдотов и беззлобных подшучиваний. Значки и футболки пропали из виду. Казалось, проклятый сигнал никогда не будет переведен на человеческий язык. Сияние сенсации века потускнело и понемногу сошло на нет. Тем неожиданнее оказалась развязка: через два года и четыре месяца человечество наконец смогло прочитать послание из глубин космоса. В нем говорилось: «Если вам хочется пообщаться с нашей расой, пожалуйста, ответьте на следующий простой вопрос. Чем компенсируется глюонный выхлоп при путешествии во времени?»

 

Все так и было, записано со слов очевидцев!

Разряд!

Не удержали. Раздался хлопок, все погрузилось в темноту, и две пары глаз мгновенно протрезвели.
- Ну? - густо пророкотал один. - Стряхнули. И кто исправлять будет?
Второй фыркнул и отвернулся.
- Как обычно, вдвоем, - разглядывая испорченный груз, сказал он.
- Работа же простейшая! - прибавил громкости голосу первый. - Протащить по дуге, в конце аккуратно погрузить на баркас. Я же говорил - не надо так пить сегодня! А ты - «Бастилия - это святое! Давай еще по одной!»
- Ладно, ты воспитательство осади, никто тебя силком не заставлял. - повернулся обратно второй. - Ну, потухло, не удержали. Впервой, что ли? Будем снова зажигать. Давай молоток свой...
Первый покрутил в руках резную кувалду.
- Невежа ты дремучая, Перун. Не молоток, а молот, сколько повторять.
Перун, перебиравший молнии в колчане, внимательно посмотрел на собеседника.
- Тор, не выпендривайся. Давай. - и Перун протянул над потухшим Солнцем две искрящиеся стрелы крест-накрест.
Тор вздохнул, поднял молот и с ревом обрушил на стрелы и Солнце. Раздался грохот, сотни разрядов-веточек потянулось вниз, в черноту. Потухшее Солнце дернулось, но не зажглось.
- Еще! - Перун быстро выхватил еще пару стрел и снова скрестил на Солнце.
Где-то далеко внизу полил дождь. Началась гроза.

 

Действительно, порой совершенно странные стихийные флешмобы бывают. Причем регулярные, как приливы и отливы...

Пятничный флешмоб

Михаил лихорадочно метался по квартире.
- Где-е-е-е... Где-е-е-е... - подвывал он.
- Да что ты ищешь-то? - спросила стройная жена, ловко уходя с траектории мужа.
- Ната-а-а-аш! Га-а-а-алстук! - простонал Михаил на бегу. - Я уже опаздываю!
- Что ж ты так переживаешь, будто прям первый раз собираетесь! - Наташа выудила галстук откуда-то из шкафа и движением опытного мустангера накинула его на шею суетящегося мужа. Изящные пальчики залетали, заплетая узел.
- Спасибо! - Миша торопливо чмокнул жену. Зажав пакет с бутербродами в зубах и на ходу натягивая пиджак, бросился в коридор.
- Сегодня же пятница, пятничный флешмоб гораздо серьезнее! - пропыхтел Михаил, натягивая ботинки. Наташа улыбалась, прислонившись к стене: чем бы муж ни тешился, главное, чтоб не пил.
- Ну все... Кошелек, мобильник, ключи от машины... - Миша похлопал себя по карманам, проверяя наличие нужных на сегодняшний вечер предметов. Мобильный телефон завибрировал, будто радуясь, что о нем вспомнили. Михаил выудил его из кармана и состроил страшное лицо, читая пришедшую SMS. - Они уже стоят ждут!
- Ну беги-беги, - Наташа прильнула к мужу, прощаясь.

Хлопнула дверь.

- Как дети, - вздохнула Наталья. Никак она не могла взять в толк, в чем удовольствие такого флешмоба: всем автомобилистам города выехать в пятницу вечером на дороги и стоять!